Квинт Лициний 2 - Страница 30

- На обороне не экономят, сам знаешь. Сожрут сразу, только дай слабину, - Устинов чуть помолчал, потом добавил, - давай, рассказывай, чем тебя наши реакторы заинтересовали.

- Погоди, я еще не все понял. А зачем их вообще на спутник ставим?

Устинов кивнул Титову, мол, отвечай. Тот встал с кресла и пояснил:

- На трех спутниках из семи стоят активные локаторы бокового обзора. Для них требуется высокая мощность, порядка трех киловатт. Плюс орбита у них низкая, если ставить солнечные батареи, то возникает парусность, приводящая к заметному сокращению срока службы спутника.

- Так... - Юрий Владимирович побарабанил пальцами. - Подхожу к интересующему меня вопросу: как решаются вопросы радиационной безопасности?

- После исчерпания ресурса или в случае какой-либо аварии производится расстыковка спутника на два фрагмента, один из которых - реактор. У этого фрагмента есть своя твердотопливная двигательная установка, которая уводит реактор на высокую орбиту захоронения со сроком жизни свыше двухсот пятидесяти лет. По расчетам, он должен за это время полностью высветиться. Кстати, за десять запусков у нас случилась одна авария реактора, на "Космосе-367", в семидесятом году. Через два часа после запуска реактора произошел заброс температуры первого контура выше предельной, что вызвало расплавление активной зоны. Система активной безопасности сработала штатно: спутник расцепился, сработала двигательная установка, реактор выведен на расчетную орбиту захоронения, где он и плавится себе дальше, теплоотведения-то в вакууме нет... Разбирались потом - сборщик косорукий свернул голову контрольной термопаре.

- Ясно... - Андропов кивнул и подобрался, - а что будет, если вывод реактора на орбиту захоронения не реализуется?

- Тут два принципиальных варианта, - начал Титов, - авария на этапе вывода на орбиту - первый. В семьдесят третьем так и случилось, двигатель доразгона не сработал, и аппарат упал в Тихий океан. Но, поскольку реактор был еще холодный, ничего страшного не произошло - бульк, и все. А на случай второго варианта, когда с орбиты будет сходить горячий реактор, предусмотрена пассивная защита спутника. Реактор состоит из нескольких сегментов, стянутых стальной лентой. Предполагается, что при попадании спутника в плотные слои атмосферы эта лента должна быстро перегореть, отражатель - развалиться на части, а активная зона - сгореть в верхних слоях атмосферы, превратившись в мелкодисперсную пыль, которая будет выпадать на Землю годами, разносясь движениями воздушных масс по очень большой площади.

- Испытания не проводились?

- Нет. Дорого и вероятность аварии такого типа крайне низка.

Андропов молча смотрел сквозь экран монитора с плывущими контурами Европы и обдумывал услышанное. У него не было ни грана сомнения в том, что эта крайне низкая вероятность весьма скоро реализуется. Осталось понять, чем это может грозить и можно ли это как-то предотвратить.

- Юрий Владимирович? - Устинов похлопал его по локтю.

- А? А, да... - он встряхнул головой и полез в карман за листком. - Мы получили предупреждение из достоверного источника... Очень достоверного, товарищи... Система пассивной безопасности "Бука" в случае аварии такого рода не обеспечит распыление активной зоны в верхних слоях атмосферы. Нам рекомендуют, - он достал из внутреннего кармана листок и прочел, - "принудительное выбрасывание ТВЭЛов газовым исполнительным механизмом". Вот.

- Слушай, - Устинов многозначительно посмотрел на Андропова, - но чтоб такое советовать, надо, во-первых, знать даже не схему нашего реактора, а все в деталях. Во-вторых, иметь значительный опыт конструкторских работ по реакторам. И, в-третьих, иметь некий опыт спуска аппаратов в атмосферу. И кто это такой шустрый? Нет, кто - понятно, как говорится, тут только я, да мы с тобой. Но с чего вдруг они стали нам подсказывать?

Юрий Владимирович улыбнулся, словно извиняясь, и развел руками:

- Как говорится, без комментариев. Но, Дмитрий Федорович, я очень, очень прошу отнестись к этой рекомендации крайне ответственно. Источник серьезней некуда. Просто поверьте мне.

Устинов слегка пожал плечами и повернулся к Титову:

- Герман, сколько до следующего запуска?

- Полгода. Только что крайний был, "Космос-954", восемнадцатого сентября.

- Ну, хорошо, - Устинов коротко кивнул, - обещаю, задачу конструкторам поставлю. Но надо оценить сначала объем. Может быть для этого всю компоновку менять надо. А там изделие очень непростое. В восемьсот килограмм реактор смогли уложить. Тебя только этот вопрос интересовал?

- Да, - Андропов твердо посмотрел на коллегу по Политбюро, - интересовал и очень беспокоил.

- Ну, считай, что ты скинул свое беспокойство мне. Разберемся. Пообедаем?

Они шли в столовую, перебрасывались малозначащими фразами, а в голове у Андропова который день настойчиво вертелись одни и те же вопросы: "ну почему "Сенатор" шлет такие материалы именно мне? Ладно, первые письма были по профилю Комитета. Ну, почти все... Но сейчас? С какого бока надо писать об этой инфляции председателю КГБ? О месторождениях ниобия и алмазов? Об атомном реакторе спутника? Да даже по таблеткам Леонида Ильича можно было бы найти иного адресата. Нет, понятно, что стране гатят путь в будущее, дают точку опоры. Но почему именно через меня? Ведь я не первый и, даже, не третий в иерархии. От силы пятый-шестой. Что же такое "Сенатор" видит в будущем именно обо мне"?

Юрию Владимировичу страстно хотелось узнать ответ на этот вопрос. И побыстрее.